i thought what i'd do was, i'd pretend i was one of those deaf-mutes.
48-часовые сутки, затянувшиеся и бесполезные
зачем вообще это нужно было, мне и так было неплохо...
и ты ничего не можешь поделать с этими раздражением, паникой, ощущением бессмысленности происходящего, резко захлёстывающими тебя
спасительный батончик special k против сходящего с ума от голода желудка
маленький психоз, когда наступает ночь
сердце бешено бьётся, трудно дышать, невозможно уснуть
совсем не хочется вот так умереть, и страх вымогает слёзы и молитвы
а руки тянутся к старым фотоальбомам...
воспоминания накрывают, дают на время забыть о боли
я такая маленькая, беззаботная, везде с такой искренней улыбкой...
становится стыдно перед собой тогдашней
мама, ещё рыжая, папа, ещё без седых волос и улыбчивый, и брат, с чуть более пухлыми щёчками и огромными тёмными глазами...
и стыдно перед ними...
у меня уже третий день одышка и мне страшно
в общем, центральную нервную систему мы больше не стимулируем...
зачем вообще это нужно было, мне и так было неплохо...
и ты ничего не можешь поделать с этими раздражением, паникой, ощущением бессмысленности происходящего, резко захлёстывающими тебя
спасительный батончик special k против сходящего с ума от голода желудка
маленький психоз, когда наступает ночь
сердце бешено бьётся, трудно дышать, невозможно уснуть
совсем не хочется вот так умереть, и страх вымогает слёзы и молитвы
а руки тянутся к старым фотоальбомам...
воспоминания накрывают, дают на время забыть о боли
я такая маленькая, беззаботная, везде с такой искренней улыбкой...
становится стыдно перед собой тогдашней
мама, ещё рыжая, папа, ещё без седых волос и улыбчивый, и брат, с чуть более пухлыми щёчками и огромными тёмными глазами...
и стыдно перед ними...
у меня уже третий день одышка и мне страшно
в общем, центральную нервную систему мы больше не стимулируем...